 |
 Каким он был, специалист музея, чем занимался, отличался ли от нынешних «служителей храмов муз»? Благодаря архивным документам можно проследить начало непростого, подчас тернистого пути нашего коллеги вековой давности.
Были первопроходцами
Сбором, сохранением, исследованием и популяризацией предметов музейного значения в 1919 – начале 1920-х годов занимались не только сотрудники из штата Гомельского замка. Были в их числе и представители созданного при Гомельском губоно подотдела по делам музеев и охраны памятников искусства и старины. Работать приходилось в непростых условиях: совсем недавно отгремела революция, продолжалась Гражданская война, наблюдался дефицит средств и особенно специалистов.
Стоит отметить, что советский музей вырос не на пустом месте, а стал логичным продолжением развития музейного дела в дореволюционное время. К 1917 году на белорусских этнических землях уже был опыт создания более 50 музеев, преимущественно негосударственной формы собственности. И многие специалисты, представители дореволюционной интеллигенции, после событий октября 1917 года стали работать, курировать и даже возглавлять на первых порах бурно развивающееся музейное дело. Однако и им часто приходилось выступать первопроходцами.
Одной из главнейших задач была просветительская деятельность. Важно было доходчиво объяснить, почему стоит бережно относиться к памятникам историко-культурного наследия. Беседы на эту тему, согласно отчетам за первую половину 1920-х годов, проводились в музее почти каждый день. Летом 1919 года, как свидетельствуют архивы, проводились объединенные курсы по библиотековедению, театральному делу и музееведению, по окончании каждой сессии слушатели «подвергаются коллоквиуму, который выявляет степень усвоения предмета».
Важную роль в просветительской работе в то время играли печатные издания. Во вкладном листе газеты «Путь Советов» (нынешняя «Гомельская праўда») еженедельно планировались статьи об охране памятников историко-культурного наследия. Листовки с перечислением мер, необходимых для сохранения памятников искусства и старины, расклеивались по городу и отправлялись уездным отделам народного образования «для повсеместного оповещения».
И швец, и жнец...
К сожалению, не были подробно освещены в отчетной документации, попавшей к нам в руки, археологические исследования. Отчет за 1925–1926 годы скупо сообщает: «Музею из газет известно, что т. Ющенко производились раскопки близ Гомеля, в парке им. Луначарского и, вероятно по разрешению Главнауки, по частным сведениям, т. Поликарповичем, работником Инбелкульта, производились раскопки в Чечерской волости Гомельского уезда, также вероятно с разрешения Главнауки и те, и другие раскопки производились в августе-сентябре». Результаты неизвестны.
Между тем И. Х. Ющенко в середине 1920-х годов впервые провел археологическую разведку возле башни дворца Паскевичей, он же в 1926-м исследовал Любенское городище. А о блестящих открытиях К. М. Поликарповича, сотрудника музея и Гомельского губернского бюро краеведения, благодаря школьной программе знают практически все. «В 1926 г. недалеко от д. Подлужье Чечерского района Гомельской области К. М. Поликарпович открывает стоянку позднего палеолита. В литературе этот памятник известен еще как Бердыжская стоянка – по названию одноименной деревни, расположенной в трех километрах от Подлужья. Именно здесь еще в дореволюционные годы находили обработанный кремень и кости мамонта. Обнаруженный же К. М. Поликарповичем у д. Подлужье археологический и палеонтологический материал во время пробных раскопок (1926 год) не только подтвердил этот факт, но и стал своего рода научной сенсацией...»
Тяжелое экономическое положение накладывало на работников музейной сферы множество дополнительных обязанностей. Нередко сотрудник, выполняя свои прямые должностные функции, решал и хозяйственные вопросы: устраивал общежитие для «экскурсантов из уездов», занимался наймом сторожей (архивные документы сохранили любопытное поручение от коллегии губоно «найти двух сторожей в течение 24 часов»), установкой замков на входные двери, заготовкой дров и изготовлением вывесок.
Первые экспозиции музея. Фото 1920-х — 1930-х годов
Важной работой была экспедиционная деятельность, направленная на учет и изъятие культурных ценностей. Декрет СНК предписывал «произвести первую государственную регистрацию всех монументальных и вещевых памятников искусства и старины как в виде целых собраний, так и отдельных предметов, в чьем бы обладании они ни находились», обязывал владельцев под страхом отчуждения обеспечивать необходимые условия для сохранения ценностей и позволял выдавать особые охранные грамоты.
Сотрудники несли ответственность за охрану коллекций, в том числе и находившихся в усадьбах в провинции.
Помимо тщательной инспекции исследуемых локаций (в усадьбах предписывалось проверять не только господские дома, но и подвалы, чердаки, кладовые, флигели), музейный специалист обязан был «широко ознакамливать население с общегосударственным значением художественных предметов», даже созывать тематические сходки и заседания местных культурно-распределительных учреждений, организовывать охранные комиссии, нанимать сторожей, назначать временно ответственных лиц. Если местные жители хотели «устроить из оставшихся вещей музей», сотрудник должен был «всемерно содействовать такому желанию».
Как изымали ценности
В документах Государственного архива Гомельской области сохранился отчет некоего товарища Понемецкого, совершившего 12–15 декабря 1919 года командировку в Речицкий уезд «для учета и изъятия культурных ценностей». Его маршрут пролегал через Речицу, совхозы «Глинище», «Большие Водовичи», «Малые Водовичи», «Борисовщина», «Судково» Хойникской волости. Этот документ ярко иллюстрирует не только сложности работы музейщиков, но и бедственное положение, в котором оказалось историко-культурное наследие края. Например, в Глинищах многие ценные вещи были вывезены контролерами продовольственных комитетов, а также раздавались и сжигались в печах красноармейцами, стоявшими на квартире в совхозе. Тем не менее на учет здесь были взяты «рояль, две стильные кровати, три письменных стола, десять мягких кресел, три дивана, один комод, один буфет, один карточный столик», вывезено 25 книг на польском языке и 10 нотных тетрадей.
Ваза-гигант. Фото 1920-х — 1930-х годов
В Больших Водовичах удалось взять на учет пианино, чучела дикого кабана, лисицы и филина; все ценное из Малых Водовичей было вывезено в Юровичи для организации Народного дома. Народный дом был открыт и в Борисовщине, где оказалось около трех тысяч книг на русском и иностранных языках. Но при этом они «были свалены просто на полу грудами, всюду разбросаны без всякого порядка и очевидно присмотра». Несмотря на предъявление соответствующих мандатов, заведующий совхозом тов. Галдецкий отказался предоставить людей в помощь командированному сотруднику для наведения порядка в библиотеке и отклонил предложение об изъятии литературы на русском и польском языках, так что вывезти удалось только 200 томов французских и немецких классиков. Не внушали оптимизма и следующие строки из доклада: «Мое личное впечатление таково: что там книги выдаются без всякой записи и кому угодно, растаскиваются и даже подтапливаются ими печи. Необходимо спасти оттуда, возможно скорей, пока их до остатка не уничтожили».
…Именно им, первопроходцам музейного дела Гомельской земли, мы обязаны и многими сохраненными зданиями, собранными коллекциями и, конечно, накопленным опытом. Помним – и благодарим!
Ольга Гвоздь, старший научный сотрудник музея, Ольга Шурпач, научный сотрудник музея Гомельского дворцово-паркового ансамбля
|
 |
