Часть I:  «Дедушка белорусского авангарда»

Не многие персоны художественного бомонда страны являются знаковыми фигурами. К нашему герою приросло наименование «дедушка белорусского авангарда», когда Виталий Чернобрисов находился в расцвете сил и лет. В его страсти опекать, переживать за всех и лелеять малейшие ростки одаренности любого участника художественного процесса творческая молодежь усмотрела замашки патриарха.
Виталий Чернобрисов известен в белорусском искусстве как активный деятель ленинградского андеграунда 60-70-х и приверженец «интуитивого» письма. На зрителя, когда он сталкивается с творчеством Чернобрисова, производят воздействие и его работы маслом, и графические листы, и скульптуры, которые часто служат памяткой в камне или зарубкой об уходящей истории или великих событий прошлого. В его лице сошлись живописец, скульптор, педагог и общественный деятель. Озорную, живую манеру творчества Виталия Феодосьевича иногда сравнивают с фильмами Эмира Кустурицы. Как один, так и другой, они любуются многими проявлениями особенностей своего народа, Чернобрисов считает, что «древняя славянская культура — и слов нет, насколько она могучая, начиная с фольклора. Прикладное национальное крестьянское искусство какое богатое…». Он говорит: «Посмотришь на фреску или икону древних мастеров — это были свободные, веселые люди. Каноны выдерживали, но трудились с песней. И храмы были веселые и не давили своим могуществом, как в готике. Сравни готический шрифт и древнеславянский: буквица — она природная вся, в ней органика мощная». В этих словах заключается кредо мастера, его завет будущим поколениям, а Чернобрисов очень заботится о преемственности в художественной среде.
Виталий Феодосьевич акцентно выделяет творчество таких русских художников, как Врубель, Билибин, Маврина. Об иллюстраторе детских книг Юрии Васнецове вообще с восторгом заключает, что это «Пикассо и Матисс в одном лице»! Самого Чернобрисова часто соотносят с ленинградскими «митьками» - было такое явление в советском искусстве в конце 80-х. «У меня есть ирония, что сближает меня с «митьками» — наследниками скоморошьей культуры, но она не везде присутствует. Там, где белогвардейцы изображены — там драма, а не ирония…» - поделился в одном из интервью наш герой.
Виталий Чернобрисов родился в городе Фрунзе (Кыргызстан) в 1941 году. В школу пошел уже в Гомеле. Вспоминал, как в 50-х «еврейские семьи с дедами-бабушками, с внуками, целыми улицами шли в кинотеатр» смотреть трофейные  фильмы. Ну и Виталий тут как тут… Он человек коммуникабельный, восприимчивый. Впитывал как губка лучшие достижения американского кинематографа. Очень любил читать, обладал пытливым, любознательным умом. После 8-го класса уехал поступать в Каунасское художественно-прикладное училище, откуда не доучившись «сбежал» в Минск. Чернобрисову всю жизнь было свойственно избегать «совковости», ремесленничества.
Яркой поэмой в жизни Чернобрисова стал Ленинград.  По словам Виталия, «Питер сплоченней. Там все друг друга знают: поэты с музыкантами, с художниками, с артистами дружат…. Но больше всего меня коллекционеры поразили — наследники довоенной культуры: Лев Борисович Каценельсон, профессор Евгений Ковтун… Пригласят тебя коллекцию посмотреть — а твоя картина среди работ корифеев висит… Питер — это мощь несказанная была… в Питере есть большие художники: на той улице, за углом, на верхнем этаже твоего дома живут известные личности. В том доме Блок жил, в этом — Достоевский. В Минске этого нет…».
В нашей столице Виталий Феодосьевич тоже востребован. Регулярно проходят его выставки, телепрограммы, берутся интервью. Кстати сказать, Чернобрисов не лезет за словом в карман, ему всегда есть, чем поделиться с людьми.
Произведения Виталия Чернобрисова хранятся не только в частных коллекциях Беларуси, России, США, но и в различных государственных музеях. Среди них Гомельский дворцово-парковый ансамбль, Национальный художественный музей Республики Беларусь, Томский художественный музей (Россия), Музей современного русского искусства в Джерси-Сити (США). А еще каменные скульптуры Виталия Чернобрисова установлены в некоторых парковых зонах, возле храмов, в значимых для него местах и т.д.  
Учительство. Более тридцати лет жизни прошло бок о бок с детьми, обучающимися изобразительному искусству, им создано красочное пособие для педагогов «Красота спасет мир». Воспитательное значение этой деятельности Виталия Феодосьевича трудно переоценить! Книгу надо издать, распространить, а время идет… И вот Чернобрисов в прямом смысле берет кисти в руки и… подъезды домов покрываются росписью в стиле Алены Киш – белорусской гениальной самоучки довоенного времени. Не может существовать Виталий Феодосьевич, не принося пользу обществу!
Природа одарила Чернобрисова очень выразительной внешностью: ровный смуглый тон кожи, серебряные борода и шапка густых волос, горящий взгляд слегка на выкате черно-каштановых глаз. Крепкий, выше среднего роста мужчина. В многочисленных рисуночных автопортретах он,  слегка иронизируя, называет себя цыганом Зобаром. Для Виталия это образ свободного человека. «Почему цыгане? Люблю их, и все! Они, конечно, жуликоватые, вороватые, таинственный народ, но поют прекрасно…» - улыбается художник.

Часть II: «И море, и Гомер - все движется любовью…»

Известная строка из стихотворения Осипа Мандельштама, прежде всего, прекрасная, глубокая по смыслу цитата. К ней, как и названию романа Эрнеста Хэмингуэя «Старик и море», пришлось прибегнуть в связи со своеобразием подхода к скульптуре Чернобрисова. Окаменелости со дна моря и каменные изваяния нашего современника! Что может быть общего?!
В фондах музея Гомельского дворцово-паркового ансамбля находится несколько скульптур из камней, найденных на гомельской земле. При более близком знакомстве с ними обнаруживается интересная закономерность: их стилистика напоминает произведения, сотворенные самой природой в древние доисторические времена – минерализованные раковины моллюсков, «в экстазе» слившиеся с камнем.
Знаменательным и существенным является то, что эти обработанные рукой человека камни демонстрируют не возможности фантазии художника, а, скорее, нечто безлично-народное, как бы испокон веков существовавшее. Спирали, завитки, округлые формы тяготеют к «золотому сечению» морских раковин, языческим истуканам, примитиву. Как камнетес Чернобрисов минимально вмешивается в облик камня, с которым работает. Свою главную задачу он видит в том, чтобы раскрыть его «запрограмированные» возможности. Экономными движениями резца освобождает он сокрытую до поры до времени энергию красоты произведения искусства, которому он как повитуха помогает родиться. В этом сегодня проявляется уникальность художника Чернобрисова, которому уже далеко за 70, но он продолжает трудиться на пределе своих возможностей.
Старик, старуха – это образы, часто встречающиеся в его творчестве. С годами,  как водой сглаживается поверхность камней, понемногу стираются острохарактерные портретные черты. Остаются только существенные округлости: лба, надбровных дуг, носа, ушей, подбородка или бороды. Время и народное искусство стремятся к обобщению, типичности, минимализму.
Когда сегодня встречаешься с таким явлением в художественной жизни, становится радостно за то, что по-прежнему бьет родник живой воды так называемого инситного искусства. Радостно за нашего земляка Виталия Чернобрисова, который своей малой родиной считает Гомель. Радостно за нас, умеющих удивляться простому… Исконному, истинному, нечаянно обнаруженному среди давно опошлившихся «измов» и откровенной отсебятины текущего дня.   
Старик и море… Море... Оно как колыбель всего сущего. Море среди прочего родит и артефакты. Это удивительное и красивое само по себе явление подчеркивает удивительную родственность творчества Виталия Феодосьевича земле и воде, природе, миру.

Научный сотрудник художественного отдела Елена Калугина