Возле темного провала раскрытого колодца красуется помятое от времени и переливающееся серебром старое ведро, прихваченное ржавым железным ошейником и еле заметной цепью...

Древесина колоды для рубки дров в центре картины порядком измочалена, от нее откололся и вот-вот упадет на землю кусок дерева. В светлом круге среза торчит топор, вокруг лежат дрова и бревна. Из колоды с уже осыпавшейся корой тянется тонкий прутик…   

Героем следующего полотна стал старый хомут, изображенный почти в натуральную величину. Рядом на земле (полу) лежат остальные принадлежности, необходимые для запрягания лошади. Высокая дуга, кажется, изо всех сил уперлась в край картины, плавно возвращая наше внимание к основному персонажу – находящемуся в режиме ожидания…

Такова «деревенская трилогия» конца 80-х годов гомельского художника Евгения Иванешко. Написанная суховато и почти монохромно оттенками коричневого и желтого цветов, она производит странное, можно сказать, чудное впечатление, впрочем, как и все лучшие произведения этого автора.

Выставка живописи Иванешко, прошедшая в октябре 2016 года в Областном культурном центре Гомеля и посвященная 80-летию со дня рождения, словно высветила целый пласт в разнообразном искусстве Гомельщины. Как же мы, друзья, талантливы!

Со времени ухода из жизни Евгения Константиновича прошло три года. Творчество этого художника целиком находится в плоскости советского искусства, каким мы его знаем и любим. Сложно предположить, какое искусство будет волновать потомков, но нам с вами такое творчество близко и понятно.

Человек уходит. Вместе с ним уходит его мир: все, что он любил, мыслил, знал, делал. Все или почти все. Почему приходят такие мысли в связи с персональной выставкой Евгения Иванешко?

В современном, минималистичном, бело-черно-красном фойе Областного центра культуры словно парили произведения художника. Их можно сопоставить и с поэзией и с музыкой. Часто воздействие цвета по примеру Кандинского сравнивают со звуками. Казалось, ровное, еле заметное гудение органа наполняло зал. Будто припорошенные золотом и серебром, примостились на красной стене картины, повествующие о вечно прекрасной природе,  о традиционной жизни деревни, о детстве, совпавшем с военным лихолетьем. Изображения природы и «деревенские» натюрморты надолго задерживали внимание чуткого зрителя, делая из него «сообщника» художника.

Бархатистые и хрупкие - как крылья бабочки, несмотря на размер и плотные тона живописи, эти картины бередили душу сквозящей в них мечтой о чем-то великом, вечном, сказочно ценном, в то же время безыскусном и простом…

Евгений Константинович Иванешко - представитель гомельской когорты художников. Он родился в 1936-м году в небольшом городке Речица. Окончил «репинку» - знаменитый институт имени Репина в Санкт-Петербурге, факультет искусствоведения. Знал искусство очень хорошо, к слову,  обладал самым большим собранием книг в этой области культуры в Гомеле, бывал в лучших музеях мира. 

«Глаз должен путешествовать», - так мог бы сформулировать свое кредо художник, проводя очень много времени в пути. Особенно часто любил бывать Евгений Константинович на русском севере: реке Печоре, Соловках, Карелии, Алтае. Вместе с женой Софьей Кирилловной, а иногда совершенно один, уезжал писать натуру, восторгаясь «дикой» красотой и гармонией мест, где нет «человека цивилизованного». Поэтому стоят и глухо шумят на безлюдных картинах леса, плавится ртутью круглое озеро, окруженное непроницаемой стеной леса, вздымаются и опускаются пригорки с россыпями багряных, золотых и яшмовых деревьев.

Небо… Оно почти всегда написано золотистыми, лимонными и палевыми оттенками. Благодаря контрасту в пейзажных произведениях свинцово-серого и желтого живопись Иванешко словно светится изнутри. Бросается в глаза высокая степень художественности, своеобразие творчества Евгения Иванешко. Перед нами вроде бы пейзаж, написанный с натуры. Но он крайне далек от «фотографии», отражает субъективное восприятие автора, несет с собой его чувства, настроение, мысли. Как ни странно, натюрморты, написанные с фотографической точностью, демонстрирующие умение изображать натуру очень реалистично, стоят в одном ряду с обобщенно-философскими «краявидами». Евгений Константинович был убежден, что «нельзя быть рабом натуры»; удивлялся, когда видел, как коллеги одинаково пишут и белорусскую природу и уголки северной России, говорил: «Они же совершенно разные!».

Частица полетной души Евгения Иванешко осталась в каждой из картин, претворилась в невыразимую тайну искусства. Иначе, почему так волнуют нас запечатленные на них леса, простые обыденные вещи?…

Елена Калугина, младший научный сотрудник художественного отдела

Напечатано в газете «Гомельская Правда» от 12 января 2017 года